Индеец с тротуара [Сборник] - Урсула Ле Гуин

— Но вы же считаете, что я должен идти другим путем, что мне надо приспосабливаться. Научиться быть послушным Индейцем с тротуара.

— Все зависит только от тебя. Вот и на этот раз, если ты не сдашься им добровольно, они убьют тебя.

— А если сдамся, что тогда? Тюрьма. Нет! Лучше смерть!

— Тебя будут судить. Может, и оправдают. И ты выйдешь оттуда свободным человеком. Начнешь новую жизнь.

— И что же буду делать я в этой новой жизни?

— Ответить на это можешь только ты сам.

— Я искал ответа, но не нашел его.

— Ты еще молод. Ты просто не знаешь.

— Но вы же только что говорили, что для индейца нет места в жизни.

— Я сказала, что в жизни нет места для индейского народа, но для отдельных индейцев место в жизни может и найтись.

— Но кто же пойдет на такое? Это же предательство своего народа.

Тирса вздрогнула.

— Может, и так, — сказала она. — Может, ты и считал бы себя предателем, но если подумать о будущем, это не предательство.

— А что там, в этом будущем?

— А то, что наступит день, когда все люди на земле станут братьями.

Чарли поджал губы.

— Если вы верите в это, почему же вы сидите сложа руки, как тупая деревенская скво?

При свете керосиновой лампы было видно, как Тирса покраснела. Но она тут же взяла себя в руки.

— Я веду себя так же, как Старуха, — сказала она. — Прячу голову, не желаю смотреть на бе — лых. Но Старуха делала это целых пятьдесят лет. В знак протеста, люди не понимали ее. Хотя почти во всех резервациях знают, что за пятьдесят лет она ни разу так и не посмотрела на белого. Она оставила о себе добрую память. Вот и я подражаю Донни.

Чарли откинулся на кровати. События минувшего вечера и прошедшей ночи смешались у него в голове. Мысли Тирсы казались запутанными, но он понимал: во всем, что говорила эта женщина, была доля правды.

— Тебе надо отдохнуть, — сказала Тирса. — А я поднимусь на чердак.

— Спокойной ночи, — сказал он.

— Я не засну, пока не вернется Донни. Но все равно надо прилечь. Жизнь учит. Она заставляет вовремя садиться за стол и ложиться в постель. Так она и течет, день за днем. И вот что еще я хочу сказать тебе, — добавила она и улыбнулась. — Как ни безнадежно звучат мои слова, в глубине души я считаю, что Донни прав. Хочу верить, что долина превратится в райский сад. Что мы с Донни и все другие индейцы будем счастливо жить в этом раю.

Она погасила лампу. Чарли услышал ее шаги на лестнице.

Далеко — далеко в тишине прокричал филин, предупреждая маленьких пушистых грызунов о том, что ночь принадлежит ему, что он отправляется на охоту.

Глава 19

Лежа на чердаке, Тирса прислушивалась, не раздадутся ли на крыльце шаги Донни. Она прождала всю ночь, застыв под одеялом в напряжении и страхе.

Было бы легче, думала она, если бы весь мир застыл вместе с ней в ожидании. Но равнодушная земля продолжала вращаться…

Два лесных мышонка шуршали под кроватью в поисках еды; семейство белок — летяг барабанило по крыше маленькими коготками, перепрыгивая с деревьев к своему гнезду на стене дома.

Тирса зажгла спичку и посмотрела на часы. Они показывали три. Спичка погасла, стук сердца громко отдавался в ее ушах и вторил тиканью часов.

А Донни тем временем бежал к дому, пересекая ручьи, продираясь сквозь деревья. Его сердце тоже громко стучало, ноги ныли от перенапряжения.

Когда наконец Донни добрался до поляны, на которой стояла его хижина, он едва держался на ногах от усталости. Тирса услышала на ступеньках крыльца его быстрые тяжелые шаги, услышала, как он толкнул плечом дверь, как ввалился в комнату и с грохотом наткнулся на стол.

Стремительно, как белка, она слетела вниз по лестнице.

— Боже мой, Донни, что случилось?!

— Чарли должен немедленно уходить. Они идут сюда. Они узнали, что Старуха умерла.

Чарли приподнялся на локте. Тирса схватила его за руку.

— Скорее, — шепнула она. — Скорее! Они идут сюда!

Пока Чарли поднимался на забинтованных ногах и, стиснув зубы от боли, натягивал джинсы, двор осветили зажженные фары.

— Беги! Возьми это! — Тирса сунула ему в руки одеяло; он выскочил через заднюю дверь, проковылял через сарайчик и скрылся за деревьями.

Под раскидистыми ветвями, заслонявшими тусклый свет неба, Чарли Ночной Ветер шел, натыкаясь на стволы деревьев, продираясь сквозь кусты и колючки. С трудом переводя дыхание, он добрался наконец до озера.

Он остановился на берегу и прислушался. Погони не было слышно. Ступив в холодную воду, он пошел по мягкому песку до самого конца косы и снова оказался перед большим валуном. Чарли сел, оперся о камень и ощупал свои ноги. Даже в тусклом свете были видны пятна крови, проступившие сквозь намотанные на ноги тряпки.

«Что же мне делать?» — мысленно спросил он себя.

И словно в ответ, небольшие волны, то набегая на песчаный берег, то отступая от него, прошептали что-то. Потом издалека снова донесся длинный протяжный вздох. Наверно, придется

снова добираться до группы плавучих островов, которые едва заметно возвышались вдалеке над поверхностью воды. Вот если бы здесь был плот или, на худой конец, бревно, да — да, простое бревно. В каком фильме он видел это? Впрочем, сейчас это неважно.

Он встал, поморщился — израненные ноги заныли под тяжестью его тела — и направился обратно в лес. Время от времени он останавливался, чтобы прислушаться, нет ли погони. Вокруг было тихо. До него доносилось лишь мягкое дыхание леса, продуваемого легким ветерком.

На его пути попадались бревна, но такие большие, что только трактор мог сдвинуть их с места. Он вернулся за одеялом, расстелил его на земле и стал собирать сучья. Когда набралась большая охапка, он завернул их в одеяло и стянул ею другой конец одеяла.

Он попытался было поднять громоздкий сверток, но решил, что легче тащить его волоком по земле.

Самодельный плот хорошо держался на воде, Чарли подталкивал его перед собой и заходил в воду все глубже и глубже, а когда она была уже по шею, забрался на одеяло и стал грести ногами. Неуклюже, медленно плот направлялся к середине озера.

Индеец с тротуара? Да ведь это победа, пусть небольшая, но победа, подумал он.

Ноги Чарли онемели от холодной воды, и боль утихла. Приближавшиеся плавучие острова становились все больше и больше.

Теперь остается одно — взорвать плотину. Это будет его ответом. А потом, если он останется в живых, он уйдет на север, проберется через границу и, переходя от одного индейского селения к другому, найдет наконец поселок племени кри; они будут рады приютить его и спрятать понадежнее, чтобы провести канадских полицейских, которые как ищейки шныряют повсюду.

Плот двигался медленно, но без остановок. Чарли не пристал к первому острову, а проплыл дальше, пока плот не затерялся среди плавучих островов, прибитых ветром беспорядочной стайкой к рифу.

Чарли выбрал самый маленький островок, такой крохотный, что через него можно было перебросить камень, и причалил к нему. Он вскарабкался на покрытый «кожаным листом» берег и втащил на трясину свой самодельный плот. Он сел, чтобы немного передохнуть, и тут резкий порыв холодного октябрьского ветра добрался сквозь мокрую одежду до его тела, и он задрожал от холода.

На востоке занималась заря. Небо над лесом стало светло — серым, и еще не показавшееся солнце выслало вперед гонцов, чтобы осветить себе дорогу. Но Чарли Ночной Ветер не замечал этого. Кровь пульсировала в его ногах, холод сковал мокрое тело, зубы стучали, как семена в сухой тыкве.

Дрожащими руками он развязал рубашку и отстегнул ремень от одеяла. Потом раскидал сучья и ползком добрался до середины островка. Здесь он закутался в мокрое одеяло и свернулся калачиком.

Дрожь постепенно утихла, но он не мог прийти в себя, пока не взошло солнце и не начался новый день.

Сразу же после рассвета, как он и ожидал, залаяли собаки. Но вскоре они умолкли. Преследователи дошли до конца косы. Все начинается сначала, подумал он, повторится тот день, когда он в поисках убежища впервые оказался на плавучих островах. Появятся катера, и снова начнется игра в кошки — мышки. И если они угадают, где он, — ему конец. А не угадают — станут искать его на других островах и с наступлением темноты, несолоно хлебавши, вернутся на берег.

Немного согревшись, он сел и стал ожидать появления катеров, похожих на выводок жирных жуков, готовых наброситься на колонию плавучих островов. Судя по солнцу, время близилось к десяти утра, а катеров все не было видно. Солнце поднялось еще выше, время подходило к одиннадцати, а они все не появлялись; наконец, когда солнце достигло зенита, что означало полдень, он услышал дальний рокот моторов. Привстав на колени, Чарли оглядел горизонт. Сперва в небе появилась черная, едва заметная точка, крохотная, как мушка, потом она увеличилась до размеров сороки, потом до орла… И наконец замелькали ослепительные всплески солнечного света, отраженного вращающимся винтом. Значит, они решили прочесать острова сверху вертолетом.